Памятник был возведен в степи на мысе Рубаново, что находится на Таманском полуострове. Мемориал посвящен воинам-морякам береговых батарей, он напоминает о событиях сентября 1942 года.
Мемориал погибшим морякам береговых батарей на карте:
В 1942 году моряки-пехотинцы 140-го артиллерийского дивизиона отважно обороняли Тамань от рвавшихся сюда из Крыма фашистов. В ночь на 2 сентября 1942 года немецкие части форсировали Керченский пролив. Советские пехотинцы пытались их задержать, но, израсходовав весь боезапас, вынуждены были взорвать орудия и отойти к поселку Гаркуша. К концу дня артиллеристы вышли к мысу Рубаново, куда должны были подойти катера для эвакуации бойцов в тыл. Однако подойти к берегу они не смогли — не давал противник. В течение 3 и 4 сентября 1942 года командующий 140-го дивизиона, капитан А.С. Панасенко, еще поддерживал связь со штабом. Утром 5 сентября передал в штаб последнюю радиограмму: «Немцы окружили, идем в атаку. Прощайте, товарищи».
Бои на мысе Рубаново считаются последними оборонительными боями на Тамани, после которых начался период оккупации.
Вот история одной свидетельницы тех боев, Варвары Григорьевны Солдатовой, опубликованная в газете «Вольная Кубань»:
«За хутором Искра до войны располагался небольшой поселок Голопузовка — это название нам сказали советские солдаты, так он значился на военных картах. Наш дом был ближе всех к мысу Рубаново. Нас у мамы было шестеро — четыре дочери и два сына. Отец рано умер, и мама воспитывала нас одна. Когда в 1942 году в поселок пришли первые советские артиллеристы, мне шел 15-й год. На берегу у них была передовая. Солдаты копали траншеи, котлованы. Командир попросил маму, чтобы мы пекли для них хлеб и стирали белье. К нашему дому прокопали траншею, чтобы мы по ней ходили. Нам выделяли хлорку, хозяйственное мыло. Кипятили белье на улице. Выстиранное белье наматывали на скалку и катали рубелем. Утюг грели на печке и гладили. Муку для хлеба нам привозил на подводе Павел Пащенко, он был родом из станицы Кущевской. Когда немцы начали стрелять, Павла убило снарядом. Пришел к нам старшина Козленко и сказал, что будут они отступать, за ними придут катера из Тамани. Все люди очень боялись. Пошли немецкие танки. А у наших солдат были только винтовка, штык и лопата саперная. Когда в поселок зашли немцы, то сразу кинулись к коровам — молоко пить. Потом три дня и три ночи шел бой. После боя к нам в дом приполз советский солдат и сказал, что за ними катера не пришли и их всех убило. Ему надо было прорываться в поселок Ильич. Не знаю, уцелел он или нет.
Когда все стихло, мы пошли к орудиям. Один солдатик как стоял возле пушки, так и погиб. Ему было 22 года. Фамилию помню: Пшеничный. Мы его схоронили, в могилу постелили солому, прикрыли его бушлатом. Потом стали приходить жители из станицы Запорожской, хутора Искра, чтобы хоронить наших солдат. В 1943 году немцы нас погнали в Крым — забрали со двора в чем стояли. Согнали всех на переправу, погрузили на баржи. Сами немцы спрятались в трюмы. Советские самолеты кружились над баржами, а мы вцепились в мамино платье и плакали. Потом — вагоны. На одной из станций нас высадили на платформу, и мы, прячась за деревья, сбежали. Пришли в какое-то селение. Там выдали нам по два килограмма муки на каждого. Мы работали в колхозе — выращивали табак.
Когда пришла весть, что Таманский полуостров освободили, стали собираться домой. Приехали на родину, а нашего поселка нет. Поселились во флигеле в поселке Береговом, там раньше телят держали. Сделали перегородки во флигеле и размещали всех, кто возвращался домой.
Послевоенное время было тяжелым. Мы ходили босые и голодные. Копали корни щавеля и ели их. Станица Старотитаровская выделила семена кукурузы и пшеницы. Сеяли три старых деда, а мы загребали семена граблями. Когда по радио сообщили о Победе, все плакали».
